над головой, где стоит ее ребенок — с начинающими отрастать дополнительными руками, с выпирающим на лбу третьим глазом.

Умирающие с плачем дети — ужасные и чудовищные. И родители, которые все это слышат и на все это смотрят, вспоминая, что еще несколько месяцев назад эти создания выглядели совершенно нормальными.

— Взгляните, — сказал Эшворт, шевельнув рукой.

Пол стал прозрачным. Митчелл посмотрел вниз, на образовавшуюся под ногами увеличительную линзу.

Внизу простиралось довольно просторное помещение, большая часть которого была заполнена машинами. Они показались Митчеллу сложными творениями инженерной мысли, далеко превосходящей любую современную науку. Но машины его не слишком заинтересовали. Он уставился на огромный резервуар, в котором плавал сверхчеловек.

— Вы… предатели! — тихо проговорил он.

В руке Мэри Грегсон появилось оружие.

— Не трогайте свой визор, — предупредила она.

— Вам так просто не отделаться, — сказал Митчелл. — Как только сверхчеловек станет взрослым, человечеству придет конец…

Губы Эшворта презрительно дернулись.

— Стандартная фраза. Так говорили еще во времена мятежей. Глупец, взгляните на этого сверхчеловека!

Митчелл снова неохотно посмотрел вниз.

— И что?

— Он не сверхчеловек. У него задержка в развитии.

— Сенатор должен в ближайшее время сделать свой доклад, Сэм, — сказала Мэри.

— Тогда буду говорить быстрее. — Эшворт посмотрел на настенные часы. — Или, наверное, лучше вы. Думаю, это ваша работа.

Он откинулся на спинку кресла, глядя на сенатора.

«Когда запустят центральные энергостанции… — подумала Мэри. — Если мы сумеем потянуть время, удержать Митчелла, пока не пойдет энергия, — нам ничто не угрожает. Но не сейчас. Мы столь же уязвимы, как и дети-мутанты…»

— Поддержание равновесия, — сказала она. — Как вы знаете, здесь когда-то была больница. Здесь родился ребенок директора, и даже при рождении его отец подозревал мутацию. С уверенностью сказать было невозможно, но и он, и его жена в течение критического времени подвергались воздействию радиации. Так что ребенок рос здесь, втайне от всех. Это было нелегко, но все-таки его отец был директором. К тому времени, когда начались мятежи, мальчик начал проявлять признаки мутации. Директор собрал группу специалистов, которым он доверял и которых считал достаточно дальновидными, и взял с них клятву хранить тайну. Это было легко, но сложность заключалась в том, чтобы их убедить. Помогала ему я. Вместе с другим врачом, эндокринологом, мы уже проводили эксперименты над этим мутантом и нашли способ задержать его развитие.

Сигара Митчелла резко дернулась, но он ничего не сказал.

— Прежде всего — шишковидная и щитовидная железы, которые контролируют разум и тело, — продолжила Мэри. — И конечно, психологические факторы. Мы выяснили, как задержать развитие сверхмальчика, так чтобы опасные способности — инициатива, агрессия и так далее — не смогли развиться. Все дело в гормонах. Он машина, но мы контролируем ток, проходящий через ее электрические цепи.

— Сколько вам лет? — неожиданно спросил Митчелл.

— Сто двадцать шесть, — ответила Мэри Грегсон.

— Мы воспользовались человеческой психологией, — заговорил Эшворт. — Каждый год уходят на пенсию два члена совета, и из числа способных специалистов выбираются новые. Если, например, уходит в отставку химик, выбор ограничивается химиками. Так мы поддерживаем нашу численность. Однако, когда к нам приходит новый кандидат, его уничтожают, а занимающий пост присваивает себе его имя и личность. Мы довели пластическую хирургию до совершенства. Шесть лет назад Сэмюэль Эшворт — настоящий Эшворт — был избран в совет от группы психологов. Тем временем мне делали пластическую операцию. Я получил точную копию его лица, тела и отпечатков пальцев. Я выучил его историю и привычки. До этого меня пятнадцать лет звали Роберт Парр. Все это всегда было строжайшей тайной, сенатор, и мы никогда не рисковали без нужды.

Митчелл выругался себе под нос.

— Это полностью незаконно. Явная измена.

— Но не человечеству, — сказала Мэри. — Невозможно подготовить нового советника за пять или пятнадцать лет. Все мы делаем одно дело и занимались этим с самого начала. Это выдающийся проект. Мы не посмели бы допустить к нему свежую кровь — мы не нуждаемся в свежей крови. Информация же, которую мы получили от нашего мутанта… вы сами знаете, что она принесла миру!

— И вам, надо полагать, тоже, — заметил Митчелл.

— Да, мы увеличили срок своей жизни. И свой коэффициент интеллекта. Мы служим людям. Помните об этом. Наша задача — быть самыми умелыми слугами из всех возможных.

Сенатор снова посмотрел на мутанта.

— Это существо там, внизу, может уничтожить мир.

— Он не может выйти из-под контроля, — возразила Мэри. — Он говорит и думает только под наркосинтезом. Мы используем его как машину — ставим ему задачи, и он их решает.

Митчелл покачал головой. Эшворт встал и смешал еще несколько напитков.

— Вам нужно сделать доклад в течение трех минут, — сказал он. — Буду говорить быстро. Человечество не было готово к атомным взрывам, но расщепление атома вызвало к жизни собственный фактор равновесия — сверхчеловеческие мутации, которые могли обуздать новую мощь. Это вполне бы устроило сверхлюдей, но не человечество. Вы правы, говоря, что мутанты опасны. Многие из них действительно были опасны. Но атомная энергия оказалась попросту чересчур велика для человека разумного, который был недостаточно разумен. Именно поэтому мы поняли, что нам необходимо авторитарное правительство, такое как Всемирный центр. Что ж, мы создали Всемирный центр. Мы стали причиной Второй американской революции.

— Что?

— У нас не было другого выхода. Люди должны были осознать опасность. Уже происходили небольшие войны, явно демонстрируя тенденцию. Мы тайно поддержали Саймона Ванкерка, финансировали и консультировали революционеров и сделали все для того, чтобы Сент-Луис был стерт с лица земли. Но мы также обеспечили все для того, чтобы Ванкерк потерпел поражение. Мы позволили ему в достаточной степени приблизиться к успеху, чтобы мир понял, насколько близко он подошел к уничтожению. Когда назрел момент, мы позволили просочиться наружу идее Всемирного центра — и за нее ухватились. Это оказалась единственная организация, которая могла бы удержать атомную энергию под контролем.

— И вы управляете Всемирным центром, — сказал Митчелл.

— Скорее, консультируем. С помощью единственного разума, который в состоянии справиться с угрозой, исходящей от атомной энергии. Естественное равновесие — мозг сверхчеловека, находящийся под контролем людей.

Сенатор вынул изо рта сигару и задумался.

— По-моему, это аксиома, — сказал он. — Сверхчеловек должен быть настолько могуществен, что ни один человек не в состоянии себе этого представить.

— Взрослый сверхчеловек, — поправила Мэри. — Нормальный. Этому же не дают в полной мере повзрослеть.

— Но опасность этого… нет! Вам меня определенно не убедить.

— Придется. — Она пошевелила оружием. — Посмотрите, как изменился мир с тех пор, как мы пришли к власти.

Митчелл достал визор из кармана:

— Предположим, я вызову бомбардировщики?

Эшворт качнул